— Ваш путь в науку начался очень рано.
— Да, занимался в Ленинградском городском дворце пионеров, где был кружок экологии, клуб биологов с 3-летней программой подготовки, лекции читали преподаватели профильных вузов города. Я был намерен изучать законы экологии и заниматься миграциями птиц. Но сорвалась экспедиция на Куршскую косу из-за Чернобыльской аварии, и традиционную летнюю школу олимпиады провели в лагере в Ленинградской области. Среди приезжавших к нам ученых был Олег Александрович Катаев из Лесотехнической академии. Он провел экскурсию, рассказал о лесных насекомых Ленинградской области. Это было настолько увлекательно, что я занялся этой темой, начал по ней собирать материал для олимпиадной работы. Спустя неделю он привез персонально для меня книгу «Определитель насекомых по повреждениям растений».
Фактически это определило мою судьбу и навсегда связало с Лесотехническим университетом. Так, уже с 8-го класса я оказался в стенах ЛТА: проходил учебно-производственную практику, которая тогда существовала в школах.
У нас есть великолепный музей лесной энтомологии имени проф. М. Н. Римского-Корсакова (выдающийся ученый, сын композитора), я помогал в музее и там делал свою исследовательскую работу, которая была готова к публикации к выпускному классу. Поступил на кафедру к О. А. Катаеву.
В аспирантуру меня направили в СПбГУ, чтобы расширить кругозор, потом я работал 10 лет в Японии. Экологическое направление в изучении сезонного развития насекомых зародилось в Советском Союзе в 1950-е гг. Его основателем был выдающийся энтомолог Александр Сергеевич Данилевский, профессор Ленинградского университета, потомок А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя. Его труд, изданный в России в 1961 г., перевели на английский и японский языки. Так что меня, приехавшего из всемирно известной лаборатории Данилевского, японские коллеги принимали очень хорошо. Правда, и ждали от меня многого в плане стандартов работы.

— Возможно ли сегодня студенту повторить вашу судьбу — влиться в науку со школьной скамьи? Есть ли взаимодействие между школой (или Дворцом творчества юных) и университетом?
— Все держится на энтузиастах. Олег Александрович Катаев был ярким педагогом, многие годы возглавлял жюри Городской олимпиады школьников по биологии. Сегодня мы тоже сотрудничаем, может быть, не так активно, как хотелось бы, слишком загружены бумажной работой. Но возрождаем лесную олимпиаду для школьников «Подрост». Сохранилась система школьных лесничеств, в городском Дворце творчества юных есть прекрасный экологический центр на Елагином острове, мы в этом участвуем по мере сил.
Такое взаимодействие во многом определяет, кто придет завтра в науку. Дети любопытнее взрослых и впитывают больше и быстрее. А наука накапливает знания, ее нельзя свести только к тому, что есть в Интернете в электронном виде, как считают некоторые студенты. Ранний старт определяет ранние успехи.
В сложном 2020 г. мы ушли от системы вступительных экзаменов в аспирантуру и перешли к оценке плана будущей диссертации и портфолио, в который уже должны входить статьи, а для этого надо рано войти в специальность, чтобы быть конкурентоспособным.

— Есть ли у студентов интерес к научной работе сегодня?
— Есть у многих, но не у всех. Городские ребята в лесном вузе часто очень мотивированы, а иногда совсем нет, они поступили в ближайший к дому вуз. Из регионов приезжают почти всегда заинтересованные абитуриенты, но большой город таит много искушений, трудно сохранить интерес к учебе. Мы возродили систему студенческих научных обществ. Когда бываю на презентациях, удивляюсь, насколько фокусно, содержательно занимаются многие ребята. Иногда ходят из одной секции в другую, ищут свое, что тоже хорошо. Лучше попробовать разное, определиться раньше, чтобы накапливать багаж.

— Насколько богат и разнообразен спектр направлений вашего университета?
— У нас вуз политехнический. В XX в. из всех лесотехнических вузов страны только мы имели статус академии, т. к. охватывали все секторы отрасли — изучая и преподавая все, что касается леса, — от посадки, выращивания, переработки вплоть до производства музыкальных инструментов. Наша сфера — всё, что связано с лесом: ботаника, дендрология, экология, защита леса, древесиноведение, лесоводство, почвоведение, охотоведение и т. д., а также лесные машины, дороги, лесохимия, экономика отрасли; позже добавились ландшафтная архитектура, техносферная безопасность, гидравлика, новейшие дисциплины, связанные с цифрой, дизайн…

— Сотрудничает ли университет с научными институтами?
— Каждая кафедра плотно сотрудничает со своими профильными специальными научными организациями и внутри России, и за ее пределами. Наша кафедра защиты леса, древесиноведения и охотоведения сотрудничает с СПбГУ, Зоологическим институтом РАН, профильным отраслевым Институтом лесного хозяйства. Завкафедрой профессор А. В. Селиховкин — президент Русского энтомологического общества, одного из старейших научных обществ России. В 1993 г. мы были одними из учредителей Европейского института леса. Базируется он сейчас в Финляндии, мы — члены совета. Эта организация ведет исследования и координирует лесную науку в масштабе континента (Европы), у них есть свои программы, гранты и несколько филиалов в разных регионах. Мы входим также в Международный союз лесных исследовательских организаций, активно участвуем в его многочисленных рабочих группах, специализирующихся на исследованиях в разных сферах — от экологии насекомых до экономики.

— Какова зона вашей ответственности в университете?
— Я отвечаю за управление научными проектами и программами, отдел подготовки научно-педагогических кадров, редакции двух журналов — классического ВАКовского журнала «Известия Санкт-Петербургской лесотехнической академии» и молодого журнала «Экономика и управление народным хозяйством», который также готовим к включению в Перечень ВАК. Есть еще отдел конгрессной деятельности, который помогает кафедрам с организацией конференций и аналогичных мероприятий. Также отвечаю за все вопросы международного сотрудничества — и научного, и образовательного.
Наука тесно связана с международной кооперацией, и она не имеет границ. Надо выстраивать связи, и это помогает качественно делать современную науку, лес тоже не имеет границ, он соединяет соседние государства, и проблемы общие.
На днях у нас открылась Российско-финская зимняя студенческая школа AWARE по вопросам переработки мусора, в которой участвуют студенты российских вузов и финские преподаватели.
Сейчас выходят международные коллективные статьи, где мы участвуем, например, собираем образцы насекомых, грибных патогенов в России, это дает возможность анализировать мировые ареалы, создавать глобальные карты, по которым видно мировое распространение, пути инвазий патогенов и вредителей, можно обоснованно определить, когда и откуда инвайдеры пришли к нам. Эти процессы резко ускорились в последние годы в связи с глобализацией. Передвижение товаров, людей, транспорта, с которыми очень быстро перемещаются вредители и патогены, заселяясь в новые регионы и распространяясь там. Достаточно несколько экземпляров, а иногда и одной оплодотворенной самки насекомого, прилетевших с грузом, чтобы возник очаг. Именно так широко распространился очень опасный вредитель коричневый мраморный клоп, который нанес миллиардный ущерб сельскому и лесному хозяйству Северной Америки, занял большую часть Европы и уже появился на юге России. В изучении инвазии этого вида в Европу мы тоже принимаем участие. Чтобы понять причины и предложить метод борьбы, необходимы серьезные финансируемые научные национальные или международные программы.

— Какие сегодня наиболее перспективные научные исследования?
— Трудно развивать все сразу, но мы постарались выделить точки роста. Сейчас это наши передовые подразделения — Центр биоинформатики и геномных исследований, который позволяет осуществлять мониторинг генетического разнообразия лесов, проводить геномную селекцию и даже геномное редактирование для получения улучшенных качеств. И Инжиниринговый центр по переработке отходов древесины, которые очень опасны, они провоцируют пожары, а это все можно использовать как дешевое, но ценное сырье.

— Ваш вуз — старейший в своей отрасли, существуют ли сложившиеся научные школы?
— Да, многое начиналось очень давно — лесоводственные эксперименты по выращиванию, уходу за лесом и даже по выявлению роли насекомых ставили 100–150 лет назад, и сейчас многое из этого продолжается. Можно анализировать, как вырос лес, посаженный по разным экспериментальным схемам 200 лет назад, как это реально работает. На нашей кафедре есть учеты насекомых — короедов и их родственников. К одним и тем же деревьям приходят на протяжении 50 лет, смотрят, как растет дерево, появляются ли там вредители, какая динамика. Это своего рода семейная медицина дерева.
Академик В. Н. Сукачёв (а в этом году исполнится 140 лет со дня его рождения) — основоположник лесной биогеоценологии, т. е. фактически экологии леса. Институт леса Сибирского отделения РАН носит его имя. Он работал у нас в 1936–1937 гг. ректором. Лесная биогеоценология практически пошла от нас. Лесной энтомологией в нашем университете занимался проф. М. Н. Римский-Корсаков, его пригласил сюда проф. Н. А. Холодковский (основоположник российской энтомологии и, кстати, известный переводчик «Фауста» Гёте).
Какие-то направления складываются годами и десятилетиями, и если есть команда и преемственность, то возникает школа. Появляются и новые школы.
Высшее образование, конечно, меняется, уходит фундаментальность. Например, лесную энтомологию в XIX в. студенты Императорского лесного института изучали 3 года, 6 семестров, проф. Н. А. Холодковским был написан трехтомный учебник, а сейчас на это отведен только один семестр — небольшой курс.

Беседовала Наталья КОЖЕВНИКОВА
Источник:  https://nstar-spb.ru
Ссылка на новость: https://nstar-spb.ru/higher_school/print/interview/lesnaya-nauka21/